00 Ш600 ЧБ2 а5                                

 

ВОСПОМИНАНИЯ О ШКОЛЕ

 

СЕЛЕЦКАЯ ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА

 

ДИРЕКТОРУ, КОЛЛЕКТИВУ УЧИТЕЛЕЙ ШКОЛЫ-ИНТЕРНАТА 12 НИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ АПН СССР.

Москва, Хавская ул. д. 5.

Прочла опубликованное в газете Ваше обращение к бывшим учителям, ученикам и сотрудникам школы № 545 Москворецкого района г. Москвы и сообщаю:

 

Я, Селецкая Лидия Николаевна, в настоящее время пенсионер, но с августа 1945 по август 1948 года работала учительницей начальных классов / 1а, 2а и За / школы 545 Москворецкого района г. Москвы.

Кроме классно и учебной работы, вела с начальными классами большую внеклассную работу по художественному воспитанию учащихся.

Кратко о самой школе 545 и об её коллективе.

Школа занимала большое, хорошее школьное здание, не только с большими комнатами для классов и учебных кабинетов, с высокими потолками и светлыми окнами, но и с большим вестибюлем, с большим актовым залом и большой столовой и кухней при ней, - для учащихся школы. Это важно и сейчас, в настоящее время, но трижды было важно в первые послевоенные трудные годы, когда, часто, родители не могли дать так нужное питание растущему организму учащегося. Дети нуждались в организованной поддержке от государства. Вот эту поддержку, при том большую по значимости, и давала учащимся школы 545, существовавшая при школе, школьная столовая с кухней при ней, - особенно для младших классов.

Ведь на их дошкольные годы легли своей тяжестью трудности большой Великой Отечественной войны, а их то, малышей, и было, как раз, много, по 6-7 параллельных начальных классов.

И лишь по одному было старших, 9-10 классов.

Для многих учащихся, для сирот, чьи отцы погибли на фронтах войны, и для малообеспеченных семей школьное питание было бесплатным. Учащиеся всего класса, под руководством своего учителя, в строго определенное время, шли в школьную столовую. Это сейчас просто и хорошо: внесли заранее, на неделю вперед, деньги и ежедневно ходи в школьную столовую, получай разнообразное и высококалорийное питание, когда и дома-то всего много, когда и без школьной столовой сыт ребенок. Но в те трудные, послевоенные годы, когда существовала еще карточная система снабжения, значение такой столовой, какая была в школе 545, было очень большое. Не поэтому ли учителя из ближайших школ ходили в школьную столовую 545 школы обедать?

И следует отметить, что немногие школы в те годы имели школьные столовые, да еще со своей кухней. Это сейчас просто: школьно-базовая столовая с достаточным количеством автомашин развозит питание в закрепленные за ней столовые-буфеты школ. В те годы не было школьно-базовых столовых. Опыт работы этих школьных столовых дал хорошую основу для организации питания учащихся в школах в наши дни.

Выше говорилось, что 545-я школа имела большой педагогический коллектив. Она имела двух завучей: по начальным и по старшим (5-10) классам. Эта школа имела хорошо оборудованные, по тому времени, учебные кабинеты: по физике, химии и др. предметам. Всё это создавало условия, что 545 школа, не только в Москворецком районе, но и по Москве являлась одной из лучших школ, с хорошо поставленным обучением учащихся в начальных и старших классах, с большой проводимой в школе методической работой, с педкабинетом при ней.

Видимо этим объясняется, что в 545-й школе нередко бывали различные педагогические и непедагогические делегации, в том числе и из зарубежных стран.

В 1945-48 гг. начальных классов в школе было иного и каждый из них - многочисленный, по 40 мальчишек в классе.

Послевоенная нужда дала знать о себе и детям, и их родителям. Они рады бы получше одеть ребенка в школу, да не во что.

Я посылаю Вам фото 2а класса 545 школы в 1946-47 уч. году, который я вела. На нём З6 второклассников, пионер-вожатая и я,. их учительница. Но взгляните, как разно они одеты, но одеты всё же в лучшее, что могли дать в те трудные годы их родители.

Немало приходилось вести работы среди родителей, чтобы их дети приходили в школу, не в столько в лучшей одежде, как чистыми и опрятными.

Я посылаю вам два групповых фотоснимка: лучших учеников 2а класса в 1946-47 учебном. году

и За класса в 1947-48 году и два фотоснимка отличников учёбы: Бориса Семёнова из 2а класса в 1946-47 уч. году и Михайлова из За класса в 1947-48 уч. году.

 

Посылаю Вам фото-снимок участников художественной самодеятельности учащихся 2а класса в 1946-47 уч. году, выступавших на новогодней ёлке в 545 школе.

Взгляните, 17 мальчишек и все в том или ином костюме, соответственно его роли в художественном выступлении. И все костюмы домашнего изготовления и ни одного из "проката". Не просто было их изготовить. Хорошо помогали родители.

В 1947 году группа учащихся моего 2а класса в день Советской Армии выступала с художественной самодеятельностью в доме пионеров Москворецкого р-на г. Москвы. Ученики этой группы были одеты в костюмы древнерусских войск, начиная с Дмитрия Донского и до наших дней, до Советской Армии, и все они были изготовлены под моим руководством родителями этих учеников.

И как горды были ученики этой группы художественной самодеятельности и их родители, что они выступили не только  у себя в школе, но и были приглашены для выступления в районный Дом пионеров. Горды и потому, что их хорошее выступление и их самодеятельно изготовленные костюмы высоко оценил и лестно отозвался о них Народный артист СССР т. ЖАРОВ, присутствовавший на том вечере в Москворецком районном доме пионеров.

СЕЛЕЦКАЯ /БАВЫКИНА/ Лидия Николаевна.                     30 мая 1974 г.

 

БОРЗЕНКОВА ЛИДИЯ ГЕОРГИЕВНА

 

Борзенкова Лидия Георгиевна работает в школе 600 с 1980, вахтером. Родилась 8 ноября 1923г в Москве. В 1938 году окончила школу и поступила на чертежно-конструкторские курсы.

Начало войны встретила в деревне Калининской области, где была на отдыхе.

Всех и живущих и отдыхающих из деревни определили на рытье окопов. Начался трудовой фронт, которой затем перешел в г. Торжок, Рыли волчьи ямы для танков почти весь летний сезон, Потом выдали документы на возвращение домой, в Москву.

Лидия Георгиевна поступила на трикотажную фабрику. Вскоре был объявлен призыв быть донорами. Она стала донором по сдаче I группы крови.

А потом 15 девушек направили на сборный пункт, который затем рассылал людей на фронт.

Борзенкова Лидия Георгиевна была распределена в 4-ую гвардейскую кавалерийскую дивизию им. Доватора,

Так началась для нее фронтовая жизнь.

 

ЯРКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ ВОЕННЫХ ЛЕТ

 

На территории Германии, недалеко от концлагеря расположился наш эшелон на отдых. Внимание привлекли сложенные штабеля, огромные, черные. Сначала все думали, что это были дрова, заготовленные немцами на зиму. Присмотревшись и все пришли в ужас. Это были трупы людей, которых сложили, затем обливали бензином и сжигали. Страшное зрелище! Ужас и только!

А в бараках на голом полу или на соломе лежали немецкие тяжелораненые солдаты. Некоторых расстреливали на месте, других бросали на произвол.

Лидия Георгиевна служила в конной разведке. Она была единственной девушкой среди солдат отряда. Помогала раненым, стирала белье, помогала готовить пищу. Выезжала в разведку. Обладала прекрасной зрительной памятью, могла провести конников ночью по нехоженым тропам. Часто выезжали в немецкое расположение, участвовала в групповых операциях.

Особенным событием во фронтовой жизни было окончание войны. Объявили по радио в 5 часов утра. Часть, где служила Лидия Георгиевна находилась в предместьях Берлина. От радости солдаты начали стрелять воздух.

И в эту перестрелку влились еще какие-то непонятные выстрелы, оказалось, что это шли немецкие подразделения, которые при бегстве нападали на наши части.

Благодаря нашим пулеметчикам, эти немецкие силы были остановлены и масса наших солдат остались в живых.

Поэтому радость переплелась с тревогой и болью за погибших товарищей.

 

ВАСИЛЬЕВ РОСТИСЛАВ РОМАНОВИЧ

 

Сержант технической службы. Механик авиационного звена связи управления 190-й истребительной авиационной Полоцкой дивизии.

Награжден медалями «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За победу над Японией».

 

ФРОНТОВЫЕ БУДНИ

 

В старших классах я увлекся авиацией. Это было время знаменитых перелетов Чкалова, Громова. Делал модели самолетов с резиновым мотором, они летали за счет раскручивания закрученной резинки. После окончания школы решил поступать в авиационный институт. Буквально через день-два, как нам дали аттестат, я поехал в МАИ. Никаких экзаменов сдавать не надо было, просто отдал свой аттестат с золотой каемочкой (тогда золотых медалей не было), и меня зачислили на первый курс самолетостроительного факультета и выдали справку: «Зачислен на первый курс».

А потом меньше чем через неделю началась война. Я хорошо помню этот день. Было воскресенье. Часов с десяти по радио говорили: «Скоро будет важное правительственное сообщение». И без четверти 12 выступил Молотов, тогда он был министром иностранных дел, и сказал, что Германия напала на Советский Союз. А 3 июля, когда Сталин выступал по радио: «Братья и сестры, друзья мои ...», нас, выпускников, которых еще не призвали — непризывной возраст, старшеклассников, может быть и студентов, отправили рыть противотанковые окопы.

Нас привезли на Белорусский вокзал, затем на поезде к Днепру — делали левый берег Днепра более крутым, чтобы затруднить продвижение танков. Немец довольно интенсивно наступал. Через некоторое время нас от Днепра перебросили ближе к Вязьме. Перебрасывали когда пешком, когда на машинах. Помню, как однажды нас подняли ночью и чуть ли не бегом километров 40: на каком-то участке немцы прорвали оборону. Рыли окопы — большой высоты, глубиной с человеческий рост, и накидывали землю, чтобы высота стенки была 2 метра. Строили ДОТы и ДЗОТы. ДОТ — долговременная огневая точка — в специальном срубе, где промежуток заливался бетоном, а в ДЗОТе — засыпался землей. Наша последняя площадка была юго-западнее Вязьмы. Потом вышел приказ — студентов вернуть на занятия. На следующий день на машинах нас довезли до Вязьмы, а далее поездом — до Москвы. Буквально сразу же после этого под Вязьмой образовался котел: было окружено несколько наших армий. В военкомате, куда по прибытию я сразу же пошел, на приеме сидел человек с одной шпалой или двумя (не помню), который сказал: «Ты ведь только оттуда приехал — успеешь еще на фронт, не торопись, тебя все равно призовут». И я начал учебу в институте. Немец приближался к Москве. Помню, для Москвы был черный день 16 или 18 октября. В городе была паника: заводы не работали, в магазинах продавалось все, что угодно, так как боялись, что немцы захватят Москву. Многие уехали из города. Объявлена эвакуация, учебных заведений в том числе. И числа, наверное, 26 октября я с институтом эвакуировался в Алма-Ату.

В Алма-Ате была совершенно мирная жизнь, войной даже и не пахло, карточек там не было, свободно продавался шикарный белый хлеб — опускаешь буханку, а она сама поднимается. Кормить, правда, стали хуже — в обед какой-то баландой. В приписных свидетельствах нам поставили штамп: «Отсрочка до окончания института». В военное время выпуск инженеров был ускорен: вместо пяти лет обучение шло три года. Я проучился почти год, была сессия в 1942 г., вдруг начали брать студентов в армию. Несколько человек взяли в артиллерийское училище, несколько — в пехотное, а потом начали набор в авиацию.

В летчики меня не взяли — вестибулярный аппарат оказался слабым. Тех, кто не попал в летчики, направили в военную авиационно-техническую школу механиков. Так я стал курсантом Серпуховской военной школы авиационных механиков, эвакуированной в Кызыл-Орду.

Когда началось наступление наших войск под Сталинградом, половину курсантов нашего набора отправили туда. Как отбирали, я не помню, но меня оставили учиться. Во время учебы мне повезло: в 1943 г. нас направили на стажировку в действующую авиацию, и я попал в полк ПВО Москвы, который располагался где-то во Внукове. После выпуска из школы нас направили в 11-й запасной авиационный полк (где-то между Тбилиси и Баку), но там было все то же, только кормежка была плохая — курсантская норма питания. Я у ребят спросил, как можно быстрее на фронт попасть. Они сказали: «Да пошли ты старшину, и он тебя быстро отправит». При первом удобном случае я так и сделал, и как раз пришла заявка на 5 человек. Мы были направлены в 190-ю истребительную авиационную дивизию, которая летала на американских аэрокобрах. Туда добирались поездом, мимо Сталинграда: город был разрушен — камня на камне не осталось. Дальше в Иваново через Москву — там я домой забежал. Потом наша дивизия перелетела юго-западнее Москвы.

Двух человек направили в штаб дивизии, там было и штук пять связных У-2, на них возили почту. Я стал механиком на У-2. На фронт мы вылетели, когда началось наступление. Мы освобождали Белоруссию. Наша дивизия участвовала в освобождении Полоцка на севере Белоруссии. Ей присвоили за это звание Полоцкой. Мне опять повезло. У-2 летали много, а срок их эксплуатации был ограничен. Когда они выходили из строя, за новыми машинами летали не куда-нибудь, а в Москву. А среди механиков москвичом был я один. Два раза летал в Москву.

На Западе из Первого Прибалтийского нас перевели на Третий Белорусский, и в его составе мы участвовали во взятии Кенигсберга вместе со Вторым Белорусским фронтом. Там была распутица. Полевые аэродромы были раскисшими. Стационарных не было, или немцы их уничтожали, а тут перед Кенигсбергом был стационарный немецкий аэродром с двумя взлетными полосами. Вместе с нами базировались штурмовики ИЛ-2. А у этих штурмовиков (их называли «летающими танками») была мощная броня. В свое время, когда илюшинцы проектировали этот 2-местный самолет, оба места (и летчика, и стрелка-радиста) были защищены броней, и мотор был бронированный. Потом, когда его пускали в серию, Сталиным или кем-то еще было решено, что количество брони надо уменьшить (за счет места стрелка-радиста) — лишний вес, лучше еще бомб взять. Поэтому стрелки-радисты часто гибли. Я помню, что на каком-то аэродроме праздновали сотый вылет какого-то стрелка. Это случалось крайне редко. Чаше после 5-10 вылетов стрелок погибал. Механикам из-за бронированного мотора трудно было обслуживать штурмовики. Бронеплита и бронестекло. Все наши самолеты делались в Сибири. Причем все квалифицированные кадры были на фронте, а самолеты делали женщины и подростки. Точность обработки и стыковки деталей была не очень хорошая.

Немцы очень пунктуальный народ. Перед обстрелом они высылали корректировшика-раму — 2-моторный, 2-фюзеляжный самолет для корректировки артогня. Ровно в час начинался обстрел. В первые два дня они нас застигали врасплох. На третий день летчик уже был наготове, и как только рама показалась, он поднялся в воздух и сбил ее.

9 апреля взяли Кенигсберг, и после этого нашу дивизию перебросили на север Балтийского моря. Аэродром был немецкий. Думалось: «Как хорошо: война уже кончается». Уже было начало мая. Мы даже один раз пытались искупаться, но море было очень холодное. После взятия Кенигсберга под Ригой еще оставалась немецкая группировка. Нашу дивизию стали перебрасывать туда. Как раз это было в районе 8 мая. Мы не успели долететь до места. Война кончилась. Вдруг на наш аэродром садится около 40 транспортных самолетов и нас перебрасывают на Дальний Восток. Частично по воздуху, но точно помню, что дальше, за Байкалом, нас везли поездом через Монголию на фронт. Манчжурия была японская. С Японией кончили 3 сентября.

Уже война кончилась, но были учебные полеты и даже пытались учить прыгать с парашютом, но не летчиков, а простых людей.

Как-то в августе 46-го я пришел с аэродрома, и ребята говорят: «Иди, тебя демобилизуют». Пришел я к командиру, он сказал: «Дождался».

 

***

 

Отцу обещали дать жилье у основного здания Гознака - это на Мытной, и мама уговорила директора 545 школы, хотя я жил еще на Лужнецкой набережной, чтобы в 7-й класс я пошел уже в эту школу. Она находилась в районе Хавской ул.; Сиротский переулок, Даниловская площадь - где-то в это районе. Хорошая школа, новостройка. В школе был даже специальный спортивный зал, только в таких новостройках, которые строили в 30-х годах, были спортивные залы. Когда я был в 9 классе, в школу пришла замечательная учительница литературы, и вдохновленные девушки решили выпустить литературный журнал «Стрекоза». У нас была своя организация, в которую входила человек 5-6, называлась ОГНау (Общество глубокомысленных наук) - это была самостийная организация, без педагогической поддержки. В нее объединились ребята, которые интересовались естественными науками. Помню, что, кроме меня там был Слава Ястребов (по прозвищу Слава Большой - хотя я был ростом 187, он был выше меня сантиметра на 3 - и результат: он - Слава Большой, а я Слава Маленький), Сергей Яблонский - будущий член-корр., математик, один из основателей отечественной школы математической кибернетики, его младший брат Евгений в будущем известный конструктор вертолетов (с 2005 г. - заместитель генерального конструктора Московского вертолетного завода), Гольдбаум и Мирон Щеголевский, впоследствии директор фирмы «Редан», автор многих горнорудных патентов. Девушек в ОГНау не было. Мы решили в пику литературному журналу выпустить свой, назвав его «Стрекозел». В него мы поместили наши научные доклады, а также пародии (в том числе стихотворные) на вышедший журнал «Стрекозу». Это была обычная ученическая тетрадь. Мы разбросали листовки в школе, что скоро выходит журнал «Стрекозел». В результате нас вызвал к себе директор и сказал: «Либо этот журнал будет не позднее чем через 2 часа у меня на столе, либо я сообщаю в органы». Наш директор жил прямо в школе, мы его, конечно уважали, но это не помешало Славе Ястребову написать на него памфлет в стихах. Помню из него одну лишь строчку: «И ты не спер ни единой копейки с расчетного счета школы». По счастью, это произведение было как раз в середине тетради, и этот лист мы легко вырвали перед тем, как передать ее директору. Но человек из органов все же пришел. Может быть, его визит имел другую цель, может быть, директор и он убедился в невинности нашей затеи, но никаких серьезных последствий для нас не было. Он просто поговорил с нами в духе, что «не следует так шутить в сложной современной обстановке в мире». С точными предметами у меня проблем не возникало. К окончанию 10 класса оказалось, что у меня только две 4 - по биологии и географии, которые у нас закончились в 8 и 9 классе, и мне пришлось эти предметы пересдать, чтобы получить аттестат с золотой каемочкой - тогда золотых медалей не было. Может быть, пятерки мне слегка натянули, а, может быть, я ухитрился хорошо подготовиться или мне просто повезло с вопросами - сейчас уже точно сказать не могу. Помню, что отвечал про евглену зеленую. Выпускной вечер у нас был примерно за пять дней до начала войны. Вообще, когда я учился в школе, я интересовался многими предметами, в том числе и астрономией. Увлечений у меня было множество, я даже сам сделал телескоп, примитивный - от очков объектив с фокусным расстоянием метр, благо стекла продавались. Увлекался биологией в свое время, микроскоп, правда, родители купили, какой-то дешевый. Не могу сказать, что биологию я хорошо знаю, но меня сейчас удивляет, когда диктор телевидения говорит о клеще: «Вредное насекомое», наверное его плохо учили в школе. А нас, надо отдать должное учителям, учили хорошо. Школа была сильная и учителя замечательные: преподаватель математики Исаак Львович Абрамович, который открывая дверь в мужской туалет, где мальчишки втайне курили, кричал: «Шухер, Исаак идет». Математика мне всегда нравилась. В старших классах к нам пришла новая учительница химии Мария Андреевна Володина, она была немногим старше нас и, по-моему, еще только заканчивала университет. Молодая, умная, стройная, и к тому же блондинка - трудно было не влюбиться в предмет, который она вела. Ястребов Слава утвердился в своем пристрастии к химии. С ним помню случай, когда уже после войны он учился в университете, он учуял запах фосгена, он сразу же сообщил об этом, и здание было быстро оцеплено - в результате действительно нашли открытый сосуд с фосгеном и обезвредили.

А в моем выборе будущей профессии сыграли роль следующие обстоятельства. В нашем доме жил парень, который закончил какой-то радиотехникум, а тогда началось радиовещание, в основном детекторные приемники тогда были. Т.е. слушали только на наушники. Когда родители купили детекторный приемник, он мне сказал: «Давай построим для тебя усилитель, чтобы можно было слушать на громкоговоритель». Этот усилитель потом легко было переделать в приемник. Потом я уже стал собирать более сложные приемники перед самой войной, чтобы слушать даже заграничные станции. Не на коротких волнах, а на средних волнах вечером можно было слушать западные станции. А еще это было время знаменитых перелетов Чкалова, Громова, и не возможно было не увлечься авиацией. В старших классах, делал какие-то модели самолетов, пускал их. Мотор у них был не бензиновый, а резиновый. Резинку закручиваешь, а потом она начинает раскручиваться - самолет летит. Ну и поэтому, решил идти в Авиационный институт после окончания школы. И через день-два после получения аттестата, буквально, в понедельник или во вторник у нас вечер был выпускной, а в среду я поехал в институт МАИ. Мне никаких экзаменов сдавать не надо было, просто отдал аттестат, и меня зачислили на первый курс самолетостроительного факультета и дали справку: «Зачислен на первый курс». Сергей Яблонский успел сдать экзамены на мехмат МГУ (но потом он прибавит себе год, чтобы его отправили в артиллеристское училище - в минометчики, а затем учиться на наземного корректировщика артогня).

Война началась меньше чем через неделю. Я хорошо помню этот день. Это было воскресенье. Часов с десяти по радио говорили: «Скоро будет важное правительственное сообщение». И без четверти 12 выступил Молотов, тогда он был министром иностранных дел, и сказал, что Германия напала на Советский Союз. Ну а поскольку до войны мы пели песни, что «от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней» и «если завтра война, если завтра поход, будь сегодня к походу готов», и были события на Дальнем Востоке, где удалось обуздать японцев. Мы были уверены, что мы и с немцами справимся тоже.

При школе был небольшой участок земельный, там мы рыли щели, чтобы можно было укрыться при бомбежках. А 3 июля, когда Сталин выступал по радио: «Братья и сестры, друзья мои и т.д.», нас, выпускников, которых еще не призвали - непризывной возраст, может быть студентов, старшеклассников отправили рыть противотанковые рвы - большой высоты окопы с человеческий рост и кидали землю, чтобы высота стенки была 2 метра. Сначала нас довезли до Белорусского вокзала. На поезде, к Днепру. Почему-то, помнится село Издешково. Норма была 6 кубометров в день - для мальчишек было не просто. Мы окапывали левый берег Днепра, делая его более крутым, чтобы затруднить продвижение танков. Немец довольно интенсивно наступал. Через некоторое время нас от Днепра перебросили ближе к Вязьме. Перебрасывали когда пешком, когда на машинах. Однажды, я помню, нас подняли ночью и чуть ли не бегом километров 40. На участке немцы прорвали оборону. ДОТы и ДЗОТы делали. ДОТ - долговременная огневая точка - делаешь специальный сруб, промежуток заливался бетоном. Дзоты (деревянно-земляная) - засыпали землей. Удивляло отсутствие наших самолетов в воздухе. Немецкие пролетали каждый вечер, но нас не бомбили - видимо, у них были другие цели. В конце концов, последнее наше место было юго-западнее Вязьмы. Потом вышел приказ - студентов вернуть на занятия. Показываю справку. Завтра на машины. Нас на машине довезли до Вязьмы, а далее на поезде в Москву. Вовремя нас отозвали. Не знаю, остался ли кто под Вязьмой - там были не только студенты, там было окружено несколько наших армий. Зашел в военкомат - мы все были патриоты. Там на приеме военный - с одной шпалой или двумя (не помню) сказал: «Ты что, только оттуда приехал - успеешь еще вернуться на фронт, не торопись, тебя все равно призовут». И я начал учиться в институте.

 

ЦЕЙТЛИН КАРЛ САВЕЛЬЕВИЧ

 

Сегодня в школе № 600 праздник: ей исполняется 65 лет! По этому случаю, Мы (я и моя подруга) решили взять интервью у бывшего ученика, о котором мы узнали из юбилейной газеты, посвященной 10-летию школы.

 

Здравствуйте Карл Савельевич, скажите, когда вы поступили сюда?

Я поступил в школу № 545 в 1943 году во 2Б.

 

Как в 545, разве у нее был другой номер?

Да, и в то время она являлась мужской школой. Кстати, основал ее Андрей Кондратьевич Савенко.

 

А кого еще из учителей вы помните?

Согласитесь, что прошла довольно много времени с тех пор, как я закончил школу, а это было в 1952 году, но тем не менее я помню некоторых учителей. Во-первых, Александру Николаевну Иванову, мою классную руководительницу, она учила меня со второго по четвертый класс, во-вторых, Клавдию Ивановну Гуськову, она преподавала историю, Володину Марию Андреевну - учительницу химии, Лозинскую Веру Николаевну, благодаря ей я знал литературу чудесно, и, наконец, Николая Сергеевича Киселева, учителя по немецкому, он блестяще выучил нас и именно благодаря ему многие смогли поступить в институты, где требовался немецкий язык.

 

Сейчас говорят о школьном самоуправлении, как решался этот вопрос во время вашей учебы в школе?.

У нас этот вопрос вообще не стоял. У нас были только учкомы или советы дружины, ни о каком самоуправлении никто даже и не думал.

 

Хорошо, ну а спектакли какие-нибудь вы ставили?

Да, конечно. В школе часто проводились постановки популярных литературных произведений. То же «Горе от ума», но, как я уже говорил, это была мужская школа, поэтому на женские роли приезжали девочки из 553 школы. И вот как интересно, впоследствии получилось так, что девушка, игравшая Софью, вышла замуж за Микина, сыгравшего Чацкого.

 

Скажите, учились ли вместе с вами люди, ставшие знаменитыми?

Как вы угадали? Со мной действительно училось много знаменитых людей! Например, Григорий Максимович Левин-Бонгарт, академик, востоковед, сейчас, по-моему, член французской академии словесности, я с ним сидел за одной партой. Заслуженный мастер спорта - Исаев, с его подачи на олимпиаде в 1956 году Сальников забил гол. Чемпион мира по шахматам - Василий Васильевич Смыслов, а также народный артист России - Шмырев и Константин Кедрин - поэт, критик старославянской литературы.

 

Да уж ничего не скажешь, наша школа была богата на известных людей!

Но, к сожалению, как мне кажется, между нами не было большой дружбы,- особенно в старших классах: мы все разбивались на группки. Не знаю, почему так получилось.

 

Спасибо вам, Карл Савельевич, за ваш интересный рассказ.

Не за что, очень хорошо, что вы интересуетесь тем далеким временем. Значит, среди молодежи все-таки есть наши преемники, а это самое главное. Теперь я уверен, что все, чего мы достигли, не исчезнет и не будет забыто!

 

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАЩИХСЯ  «Наша работа над индийской  сказкой»

 

9 июня 1955 года в нашу школу приезжал Джахаварлал Неру со своей дочерью Индирой Ганди. И когда мы узнали, что в школе будет вечер, на котором учащиеся будут показывать сказки народов мира, то наш класс выбрал индийскую сказку. Мы с классом посетили индийскую выставку, которая была открыта в парке культуры и отдыха имени Горького. На выставке мы увидели то, что больше всего интересовало нас: костюмы, украшения народов Индии. Нам достались роли знатных женщин. Пришлось много поработать, чтобы выступить на вечере сказок. У нас не получались движения и выразительность. Мы думали, что у нас ничего не получится, но Александр Никифорович, Алевтина Михайловна, Ольга Николаевна, Юлия и Николай Никифорович помогли нам. Много было репетиций. Дома перед зеркалом мы старались делать правильные движения рук, которыми в сказке мы должны были хвалиться. Много хлопот доставили нам костюмы. Для выступления нам пришлось брать юбки мам, нам сшили марлевые кофточки, покрывала у нас были тоже из накрахмаленной марли. Украшения, которые были нам нужны для выступления, мы делали сами, но нам помогал и Александр Никифорович. Но все трудности мы преодолели. И вот пришел день выступления. Идет русская сказка, ее ставят тоже ученики нашей школы. За этой сказкой идет наша индийская сказка. Наш спектакль прошел успешно. Мы с большим интересом принимали участие в этой сказке. Поэтому мы думаем, что на будущий год мы снова будем выступать, но уже в новых ролях и играть их мы будем еще лучше.

Ученики 5 класса Б 545 школы.

Бойко Таисия, Нунчевская Лидия, Клементьевская Галина.

 

     

 

Описание: Рисунок (8).jpg 

Описание: Рисунок (9).jpg

 

 

00 Ш600 ЧБ2 а5