Страницы из фронтового дневника
Малышева
Наталия Владимировна
1 октября 1941 г
Итак, вчера эвакуировался мой институт.
Теперь буду ждать направления в армию. Даже забыла, где только не лежат мои
заявления ! Интересно, откуда раньше придет запрос ? Да нет, ждать не буду, нужно снова везде ходить.
Живу в квартире у дяди Саши. Они с
тёткой уехали в Ташкент, хозяйничаю одна в трех комнатах со всеми удобствами.
3 октября
Получила письмо от Лёвы. Он где-то под
Горьким, тренирует комсостав, учит их ходить на лыжах. Как это у него в октябре
получается - не понимаю. Письмо у него грустное, и я его понимаю: здоровый
парень, спортсмен-перворазрядник – и в тылу.
10 октября
В Москве пусто, тревожно. Транспорт
ходит нерегулярно. Дежурю в комитете Красного Креста. Зачем - не знаю, но я у
них на учете, и поэтому меня вызывают на ночные дежурства.
Чувствую себя в чём-то виноватой. Знаю,
что моё место в строю. Неужели этого не понимают те, которые всё время говорят:
«Ждите, когда будет нужно, вызовем». Но ведь уже нужно, очень нужно, всем
нутром это чувствую. Как всё кругом насторожилось, как тоскливо видеть вереницу
груженых автомашин. Темно по вечерам, холодно в помещениях. Вчера видела, как
из окна опустевшего учреждения летели листки бумаги, как листья, летели и
опускались на мокрую мостовую. Теперь особенно ясно чувствую, насколько близка,
как человек, стала мне Москва. И чем тревожнее здесь (сводки очень
неутешительные), тем твёрже я знаю, что я - воин и защитник твой, моя родная
Москва.
16 октября
Вчера ко мне заходил Женя Дьяченко. Он в
ополчении со своими ребятами из МВТУ. Набросилась на него, как будто он
виноват, что он там, а я все еще нет. Но кажется,
добилась своего и он обещал поговорить с командованием обо мне.
30 октября
Итак, я – разведчица !
Всё произошло почти просто. Женя принёс мне запрос на райком комсомола с
просьбы откомандировать медсестру Малышеву Н.В. (т. е. меня) в распоряжение
Дивизии Московских рабочих. И вот я на месте. Мне выдали брюки, гимнастерку с
ремнем, огромные ботинки и обмотки. Долго не могла понять, что делать с
обмотками и сначала применила их вместо портянок. Но мне всё объяснили
и теперь я справляюсь с ними не хуже остальных, получилось вполне
прилично накручивать эти обмотки на ноги, получается даже симпатично.
1 ноября
Беседовала с нашим командиром. Он Герой
Советского Союза. Все его дико уважают. Мне он тоже очень понравился, такому не
обидно подчиняться. Он предложил мне заниматься с девушками немецким языком.
Хорошо, что мои знания тоже могут принести какую-нибудь пользу.
Нас восемь девушек в роте. Все очень
разные, но общее то, что одновременно привело нас сюда, этот единый порыв,
сроднило нас и крепко дружило.
Много учимся. Подъем в 6 утра и до 10
вечера. Всё время заполнено до отказа. Я получила СВТ (самозарядная винтовка
Токарева). Мне нравится и я даже чуточку горжусь в
душе, что мне дали эту новую винтовку, хотя опытные бойцы говорят, что она хуже
обычной.
8 ноября
Торжественные были дни! Шестого утром
принимали присягу. Как это было замечательно. Все приводили себя в порядок,
сердце замирало в ожидании этого события, было как-то необычно радостно. Этого
дня я никогда не забуду, знаю это совершенно точно. Все слова, что
произносились, шли от глубины души, были очень нужными. А вечером, замерев у
репродуктора, стоя слушали Торжественное заседание и доклад товарища Сталина.
12 ноября
Квартируемся мы в помещении
Пищевого института - это напротив моего МАИ. Сколько связано у меня здесь с
мирной жизнью, но такая граница пролегла между той далекой жизнью и этой, как
будто бы мне давно уже не 19, а все 25 лет.
Шоссе все загромождено какими-то очень
сложными штуками. Несколько кусков рельсов, сваренных под углом. Это против
танков. Но разве они посмеют пройти здесь!
15 ноября
Но теперь в неожиданное время вдруг
собирают по тревоге - и мы занимаем «боевые рубежи». Это тренировки. Потом
делается разбор с указанием ошибок. Интересно, что чаще всего эти тревоги
приводятся в ночное время, но собираемся мы довольно быстро, только иногда
забываем собрать какие-нибудь нужные вещи. Странно, но я почти не чувствую
усталость. Наоборот, хочется всё сделать как можно лучше. Пригодилась всё – и
школьные занятия в стрелковом кружке, и лыжные тренировки. Это уже заслуга
Лёвы. Где-то он сейчас, удалось ли выбраться на фронт?
25 ноября
Сейчас, прямо из кинозала, дежурный
вызвал двенадцать наших ребят. Они отправились на выполнение специального
задания. Как я им завидую! Но из девушек не взяли никого, а то бы мне было
совсем обидно. Я ведь как-никак ефрейтор, отличник боевой и политической
подготовки. Ох, и трудно мне это досталось! Я ведь всё-таки довольно
строптивая, сама это знаю.
Ночью спать не
буду - нужно ждать своих, что-то у них там? Женя поехал
тоже. Вчера нам с ним сделали замечание, что мы вдвоем слишком долго
разговариваем. Ну и зря: ведь мы с ним хорошие товарищи, он друг Левы и мой. Что
странного, что нам иногда так хочется поговорить, что же в этом плохого? Никто
меня в этом не убедит, и зря люди не понимают сами этого.
1 декабря
Ура! Все вернулись, только страшно
важные, гордые, все держат в секрете, говорят, что задание выполнено - и всё. Я
на них смотрела, как на живых героев, только своих. Они уже что-то сделали,
что-то нужное. Когда же моя очередь? Не сидится мне в теплом помещении. Нужно
всё ещё лучше освоить, ещё больше починить себя делу. Вчера мне выдали две
«лимонки».
7 декабря
Случилось очень большое - только что я
вернулась с задания. Как хочется всё записать, ничего не пропустить.
Пятого командир вызвал к себе нашего
комвзвода Сапфирского. Тот получил задание и начал
подбирать себе группу. Ой, как мы все впились в него глазами! Представляю, как
трудно было ему выбирать. Наверное, он прочел такую мольбу и отчаяние в моих
глазах, что не смог пройти мимо.
И вот поздно вечером мы погрузились в
грузовик с брезентовым верхом и отправились. На рассвете остановились в
опустевшей деревне. Стреляли где-то очень близко. Это был уже настоящий фронт.
Выпал снег, по деревне шагали бойцы части, которая здесь занимала рубежи. А
когда мы шли мимо, они меня тоже видно приняли за парня, и кто-то крикнул:
«Глянь, какой маленький солдатик шагает, совсем пацанчик!».
Сапфирский сказал, что
нашей группе поручено разведать противника за насыпью железной дороги. Шли
долго, летом. Потом двое - Саша Шапиро и Юра Смирнов отправились дальше, а мы
остались на опушке.
Были сумерки, казалось, что прошло
много-много времени. Потом совсем близко началась сильная стрельба. Вернулся
Шапиро, раненый, и сказал, что за насыпью они нарвались на немцев, и Смирнов, тяжело раненый, остался там. Немцы держат это место под
огнем.
Чувство, которое меня в тот момент
охватило, словами не передашь, особенно описать его невозможно. Тут было всё: и
тревога и ощущение близкой опасности, уже вполне реальной, но главное то, что
нужно спасти товарища, не дать ему погибнуть так близко. Не бросить его. Это
подавило всё остальное. Ведь у меня сансумка, да и
кто сумеет кроме меня помочь раненому? Тут же появилась мысль, что полосу снегу
не переползти на виду у немцев в зелёном костюме (на нас были защитного цвета
бушлаты и ватные штаны, а маскхалатов выдать еще не
успели). Раздумье продолжалась доли секунды, я даже не успела подумать, что это
стыдно, что вокруг ребята. Я стала быстро раздеваться, пока не осталась в
белом, очень чистом белье – фланелевые кальсоны и рубаха были на мне. Не ожидая
команды, больше боясь, что мне запретят, я быстро легла в снег и поползла,
почти зарывшись в него. Никогда не думала, что это настолько труднее, чем на учениях.
Потом мне сказали, что по мне стреляли, но я, честно говоря, тогда ничего не
слышала.
С трудном
подобралась к Юре, но уже ничем помочь ему не смогла. Он лежал
мертвый, закоченевший. Попробовала всё-таки даже такого не оставлять его, взять
к своим, но это было не под силу. К тому же здесь
началась настоящая пальба, я бросилась обратно. Страшно мне стало уже когда я близко увидала своих, и тогда я просто побежала,
самым женским образом. Как удалось добраться, как миновали меня пули, теперь
уже не помню. Когда оказалась в безопасности, поняла, насколько обессилила и
замерзла. Ребята очень ругали меня и растирали снегом. А мне было очень тяжело
на сердце. Впервые мы так столкнулись со
смертью. Какое это ужасное чувство - потеря товарища. Сашу Шапиро мы отправили
в госпиталь. Наверное, он к нам больше не вернется.
18 декабря
Меня вызвали в штаб, фотографировали для
газеты. А завтра я поеду в МК ВЛКСМ, потом, говорят, буду выступать по радио.
Может быть, ненадолго потом отпустят домой. Как-то всё мне очень странно.
Неловко себя чувствую от всех этих отличий. Неудобно перед товарищами. Ну,
какая я особенная? Подумаешь, «отважная разведчица»! По-моему до этого еще
далеко. Может быть, глупо чувствовать себя так, я ведь не просила этой славы,
но всё равно как-то не по тебе. Правда, ребята что
восприняли по-хорошему, даже поздравили.
9 февраля
Мы едем на другой фронт. Погрузились в
теплушки. А на платформах наши легкие танки. Мы ведь теперь разведбатальон.
Девушек поместили в штабной теплушке на верхних нарах слева. Справа комсостав.
В середине вагона железная печурка, от
которой тепло ногам, а ночью, если голова близко к стенке, то волосы
примерзают. У печки мы по очереди дежурим по ночам, но постоянно возле неё
сидит наш штабной писарь – Виктор Утин, все что-то пишет. Он очень хороший
человек, умный, выдержанный, и хотя появился у нас совсем недавно, его как-то
сразу все признали. Мы даже как-то уважаем его, несмотря на то, что он писарь.
Нас, девушек, теперь осталось только
шесть. Это Аня Волкова, Ирина Магадзе, Зина
Андрианова, Надя Козлова, Райка Котова и я. Райке только 16 лет, а мне на днях
исполнилось двадцать. Старше меня только Аня и Надя. Мне кажется, что мы себя
очень правильно ведем, и это совсем не трудно. Зря только Козлова курит. Ничего
с ней не поделаешь. А Зина очень чистенькая,
аккуратная, легкая. Ее я люблю больше всех. Такая маленькая, слабенькая на вид,
а характер твердый.
Стучат колеса, мы все дальше и дальше от
Москвы. Когда снова увидим ее? Теперь мы вливаемся в регулярные фронтовые
части.
Андрианова Зинаида Николаевна
Волкова Анна Ивановна
Козлова Надежда Степановна
Котова Раиса Михайловна
Магадзе Ирина Ивановна
Малышева Наталия Владимировна